Дэвид Рубенштейн: я хочу жить достаточно долго, чтобы пожертвовать свои деньги. Я буду счастлив, если это удастся

Соучредитель и руководитель The Carlyle Group Дэвид Рубенштейн (68), чье состояние Forbes оценивает в три миллиарда доллара, принадлежит к высшей лиге филантропов. В этом интервью на портале rus.edasi.org он рассказывает Урмо Кюбару о том, как рождаются решения, которые приводят к миллионным пожертвованиям.

Восемь лет назад Рубенштейн был одним из первых, кто присоединился к инициированной Биллом Гейтсом и Уорреном Баффетом Giving Pledge. Теперь к соглашению присоединилось 175 филантропов из 22 стран с совокупным состоянием свыше 365 миллиардов долларов, которые обещают в течение своей жизни или при помощи завещания пожертвовать большую часть своего состояния на благотворительность.

Рубенштейн выполняет это обещание, жертвуя ведущим университетам и культурным учреждениям мира. На даже большего внимания удостоились его поступки, которые он называет «патриотическими пожертвованиями» – такие как поддержка ремонта одного из символов столицы США монумента Вашингтона после землетрясения в 2011 году, приведение в порядок домов и мемориалов отцов-основателей Джорджа Вашингтона, Томаса Джефферсона и Джеймса Мэдисона и командующих времен Гражданской войны Авраама Линкольна и Роберта Ли. Также он приобретал ценные документы – как один из оригиналов Великой хартии вольностей XIII века – и передал их библиотеке конгресса, национальному архиву и музеям.

Я слушал одну вашу беседу на конференции с бывшим руководителем всемирно известного культурного центра Линкольн-центра, очень успешным получателем пожертвований Рейнольдом Леви, который сказал, что он ни разу в жизни не встречал несчастного благотворителя. Справедливо ли это утверждение и для вас?

Это так. Я не думаю, что есть такой человек, который смотрит с утра в зеркало и чувствует разочарование от того, что он, например, помог бедным людям лучше питаться или жить дольше, поддержав медицинские исследования. Как правило, люди рады тому, что они занимаются благотворительностью, ну и я тоже … по крайней мере, на 95%. Да, иной раз делается не совсем то, что я хотел или как я это себе представлял, но это все же редкие случаи. В целом, я очень доволен и ищу те сферы, в которых я могу что-то изменить. У меня не так много денег, как у Билла Гейтса, чтобы заниматься решением проблем в Африке или американском среднем образовании. Поэтому я концентрируюсь на темах, в которых могу чего-то достичь. Помочь начать или завершить что-нибудь, что в противном случае не будет сделано. Я хочу, чтобы тема мотивировала меня и чтобы было вероятно, что я увижу результаты еще на своем веку. Например, я не уверен в этом в случае изменений климата и поэтому я скорее оставляю эту тему другим.

Будучи сыном почтальона и домработницы вы не родились в особенно обеспеченной семье и не сталкивались с филантропией до позднего среднего возраста. При этом, будучи американцем, вы конечно же росли в обществе, где благотворительность – неотъемлемая часть жизни. Каким был ваш первый опыт в филантропии?

Да, в молодости у меня действительно не было денег и не казалось особенно вероятным, что это изменится. Так что, да, я не могу сказать, что благотворительность как-либо была в центре моего внимания. Я выучился – в основном при поддержке стипендий – на юриста и когда после университета скорее благодаря везению, нежели навыкам я поступил на работу в администрации президента Картера, то думал, что примерно так и будет выглядеть моя жизнь.

Но вышло по-другому и в конце 1980-х я основал в Вашингтоне небольшую инвестиционную фирму, что тогда было довольно-таки вновинку, и которая четверть века спустя стала одной из крупнейших в мире и принесла многим из нас больше имущества, чем мы могли когда-либо предположить, и что значительно больше разумных потребностей наших семей. Мне было 54, когда я подумал, что не хочу прожить оставшуюся треть жизни так, что кто-то будет распределять мои деньги после моей смерти, даже если за основу будут взяты мои инструкции.

Первое более крупное пожертвование я сделал Университету Дьюка, где я и сам учился. Они спросили денег на строительство нового корпуса и постепенно я стал активнее сотрудничать с ними, начал жертвовать деньги и другим университетам и потом уже делать т. н. патриотичные пожертвования. Все это просто росло и следовало одно за другим, не было как-то основательно продумано или спланировано.

Читать далее: rus.edasi.org

• Статьи